Взгляни на себя с поверхности воды. Смотри внимательнее. Что ты видишь в отражении? Да-да, под этой черной шкурой, под этой мощной грудной клеткой. Склони голову и узри, что таится за твоим взором, отливающим выцветшим янтарем. Да, даже за этим уродливым шрамом на глазу. Видишь это? Эту боль, этот свет, даже отблеск его, что отчаянно борется с пожирающей его тьмой…
Ты силен внешне, крепок, но как же ты слаб внутри. Бывалый воин с кучей осколков вместо сердца. Какая ирония, будто главный герой очередной банальной мелодрамы. Смотри внимательнее, не отвлекаясь на жалость к себе. Ты похож на мальчишку, облачившегося в тяжелые рыцарские доспехи. Твоя внешность подобна мантии-невидимке, за которой скрываются истинные чувства – горечь, страх, ненависть к себе, непонимание. Как же ты лицемерен... Ты только и можешь, что постоянно убегать, прыгать в объятия смерти, изображать из себя того, кем на самом деле не являешься, поливать ядом тех, за кого отдал бы жизнь, не раздумывая. А на виду у всех играть всеобщего любимца – обходительного и любезного. И знаешь причину? Твой страх. Ты боишься принять правду. Ты не способен встретить ее, как подобает истинному воину, лицом к лицу, ты только и делаешь, что раз за разом закапываешь ее в могиле собственной души. Вот только правда подобна воскресшим мертвецам из тех же фильмов ужасов – она постоянно вылезает наружу, отравляя все сильнее и сильнее все твое существо…
Бесстрашие твое – пустышка. Это всего лишь поиск избавления. Да, ты полон света, он буквально переполняет тебя. Ты правдив и ненавидишь ложь. Тебе знакомо такое понятие, как альтруизм. Сложись твоя жизнь иначе, из тебя вышел бы прекрасный друг, отец, соплеменник – да кто угодно. Ты был бы счастлив, ты стал бы примером для подражания, потому что у тебя добрая, светлая душа. Правда. Но ты всего лишь тень того, кем мог бы быть. И причина тому… Ты снова почувствовал это, верно? Тоску, грусть, боль... При одном только воспоминании о ее глазах, о запахе ее тела, а ее темном женственном силуэте…
Ты сам не помнишь, когда это началось. Возможно, отсутствие отца и материнской любви послужило тому началом – когда ты искал утешение в любви к сестре. Ты видел, как мамаша загуляла вновь, но Нимхе всегда оставалась рядом. Ты правда не в силах вспомнить, искал ли отклик чувств в ее глазах, пытался ли дотрагиваться до нее чуть чаще и чуть дольше, чем требовалось, в самом начале… Так или иначе, но когда ты поймал себя на мысли, что невольно заглядываешься на очертания ее тела, а в душе будто образуется пропасть всякий раз, когда она скользит особым взглядом по другим самцам – именно тогда это и случилось. Из углов души полезла тьма, тянущаяся к тому яркому огню, что неустанно горел в тебе с первого дня твоей жизни. И с каждым днем этому пламени все сложнее сдерживать натиск боли и горечи.
Ты пытался отвлечься. Ты засыпал с другими самками, не в силах дотронуться до них, но каждое утро просыпался с мыслями о сестре. В конце концов, это превратилось в манию, а боль переросла в нечто настолько ужасное и масштабное, что начала буквально сжирать тебя изнутри. Ты чувствовал, будто на твоей душе рана, которая начала гноиться. Ты рассказал обо всем брату. И Гросс, хоть и удивился, но понял тебя. Он посоветовал сделать то, что казалось правильным единственным выходом на тот момент – вытравить всю любовь к Нимхе посредством ненависти, злобы, ярости…
В какой-то мере эти чувства были искренними. Той частью души, что буквально заливалась кровью и гноем, ты искренне, люто ненавидел сестру. Потому что это была ее вина. Ты любил ее, но она не замечала, игнорировала, делала все, что угодно, но только не отвечала взаимностью. Она – возмутительница твоего спокойствия. Разрушительница твоего счастья, твоей нормальной жизни. Это была ее вина, ее вина, ее вина…
Так или иначе, но у тебя хорошо получалось скрывать то, что ты чувствовал в большей степени – боль. Боль от причинения боли самому близкому и любимому существу на всем белом свете. Как же ты жалок… Как же ты мерзко чувствовал себя в те дни. Как же ненавидел и презирал себя. Ты так надеялся на мать, на то, что она прекратит это, но Ариадна была зациклена лишь на себе и собственных ухажерах. Жалкая сука…
И только Гросс облегчал твои муки. Он как будто разделял твою горечь, принимая часть на свое собственное сердце. За что ты был ему безумно благодарен. Ты любил брата почти также сильно, как и Нимхе. И все же… не так.
Прошло не мало времени, прежде чем тебе стало совсем тошно. И именно тогда сестра решила положить конец всему тому, что ей приходилось переживать на протяжении столь долгого времени. Она объявила о своем уходе. Навсегда.
Ты даже не помнишь в точности тот момент – вспышка боли буквально ослепила тебя. Все было как во сне – смазано, размыто. Из сердца будто зубами вырвали огромный кусок, швырнули на землю и растоптали прямо у тебя на глазах. Нимхе молчала, не сказала ни слова. И это было больнее, чем если бы тебе вцепились клыками в горло. Тогда твоя броня впервые дала трещину. Река боли вылилась из берегов. Все отражалось в твоих глазах, абсолютно все. Тогда тебе хотелось только одного – коснуться ее в последний раз… Но она отпрянула. Из твоих глаз едва не брызнули слезы.
Она ушла. А тебе оставалось только забыться или… добиться своего. Потому что иначе ты просто-напросто сойдешь с ума.
Ты честно пытался подавить это в себе. Ты по сей день пытаешься уйти от правды, скрыться от нее, будто от преследователя. По началу тебе казалось, что ты сумеешь ее забыть. Ты даже пытался переключиться на другую волчицу. Но, сближаясь с той самкой по ночам, ты каждый раз представлял темную шкуру сестры. Ты ввязывался в драки, ты искал смерти, хоть и бессознательно. Ты задирал окружающих в надежде, что однажды тебе прокусят горло. Ты получил немало шрамов. Однажды тебе даже ухо надорвали, благо слух остался невредим. Гросс был рядом, но его присутствие уже не так вдохновляло. Все было напрасно. Спасением твоим стала лишь Гризель. Ты ударился в религию, ты стал усердно молиться, поклоняться темной богине. Ты просил лишь одного – даровать тебе черный цвет шкуры. И однажды твои молитвы были услышаны.
Ты сам не помнишь, как очутился посреди чистого поля. Ты словно шел во сне к этому месту. Тебя застала гроза. Страх и благоговение наполнили все твое существо, как вдруг тело разразилось страшной болью. Не знаешь, умер ли ты и воскрес позже, но, так или иначе, ты словно переродился. Гризель даровала тебе то, о чем ты так просил, ударив тебя молнией. Серая шкура окрасилась в намного более темный оттенок с примесью бурого, тогда как на животе, челюсти и лапах остался седой волос.
Теперь тебе открыта дорога к Ублюдкам. Теперь тебя ничто не держит. Вот только хватит ли у тебя духу снова встретиться с ней? Отвоевать ее у всего света, сделать своей любовницей, пожертвовать всем ради нее?..
Ты уже знаешь ответ.

Kaya Scodelario

Хмурый неприветливый взгляд. Колкие ироничные фразы. Манера говорить все в лицо, сверкая насмешливым огоньком в глазах, но не лицемеря. Она молчалива и замкнута, редко улыбается и представляет собой странный симбиоз мрачной и светлой ауры. Ее нутро полнится острыми осколками и нежными лепестками цветов одновременно. Девушка, что пытается отгородиться от внешнего мира, от окружающих ее людей, и все же не в силах сделать этого...
Ее душа - костер, горящий в самом сердце ночного леса. Огонек свечи, что отчаянно борется с плотным удушливым мраком, ползущим из темных уголков сознания. Тейлор добра по сути своей. Доброта эта хромая, спрятанная глубоко в сердце, а сама девушка напоминает старого сторожевого пса - ворчливого и недоверчивого по отношению к незнакомцам, но до абсурда привязанного к близким. Тей самоотверженна, отзывчива, готова всегда и всем прийти на помощь. Пытается казаться старше, холоднее, саркастичнее, но со временем скидывает с себя этот образ, словно мантию-невидимку, открывая друзьям свое истинное лицо. Собственная жизнь волнует девушку и вполовину меньше, чем судьбы по-настоящему близких людей. Она не боится. Безрассудство, берущее корни из самих глубин подсознания, где таится крайнее отчаяние, зачастую толкает ее даже на смертельно опасные поступки. Авантюризм у Тейлор в крови, чем страшнее кажется история, тем больше ей хочется в ней поучаствовать. Она не оглядывается на других, ища в них поддержки, поскольку решительности, хладнокровности и независимости в ней итак с избытком. Единственный, кто может повлиять на ее решение - альфа. Всего один. Будучи чрезвычайно преданной, будто героиня книжного романа, Тейлор, как бета, до конца жизни будет верна лишь своему первому вожаку. Преисполненная чувства благодарности, она просто не сумеет отвернуться от оборотня, что подарил ей новую жизнь взамен старой, насквозь пропитанной кошмарами, и приютил под своим надежным крылом. Вступив в маленькую стаю Дерека, Тейлор, в какой-то мере, обрела смысл в жизни. В заботе о близких, об альфе она видит саму суть своего существования. Бесконечные вопросы "кто же я?" и "зачем живу?" внезапно отступили на второй план, перестав терзать девушку по ночам. Теперь Тей четко знала, из себя представляет. Она оборотень. Волчица. Член стаи Дерека.
И все же мутные неясные тени не перестали скользить по задворкам сознания девушки. Тейлор, прекрасно понимая, при каких обстоятельствах она попала в стаю и как неопытна, слаба, пытается во всем быть лучше. Страх оказаться бесполезной, не оправдать ожиданий, подвести впивается в ее мозг сотнями иголок. Девушка привыкла все держать в себе, ни с кем не делясь своими проблемами и не докучая ими остальным, но порой река боли и страхов переполняется, выливается наружу мощным потоком, заставляя брызнуть слезы из глаз, а руки сжаться в кулаки. В такие моменты Тейлор ненавидит себя больше всего на свете, не подпускает никого слишком близко, будто выстраивая вокруг себя стену, но на деле отчаянно ищет поддержки...
Она легко запоминает добро, но тяжело расстается с воспоминаниями о предательстве. Ревнивая, запутавшаяся в собственных чувствах по отношению не только к Дереку, но и ко всему миру, Тейлор предпочитает молчать, варясь в собственных негативных эмоциях и периодически сливая их на окружающих. И она не станет жалеть, если только вы не тот человек, за которого вервольф с легкостью отдала бы жизнь...

Вы когда-нибудь были в аду?
Ад - это метафора. Это затуманенный от выпивки и боли взор матери. Это предательство родного отца. Это запах лекарств, который, кажется, до конца жизни въелся в твои волосы и кожу наравне с кошмарными воспоминаниями. Видеть, как медленно, день за днем, жизнь покидает слабеющее тело твоего младшего брата - это тоже ад...
История нашей семьи не заладилась с самого начала. Мать забеременела от парня, в которого была по уши влюблена, в восемнадцать лет. По началу Джонатан, мой отец, согласился помогать ей воспитывать ребенка. Они так и не поженились, но жили вместе в доме Мишель, моей мамы. Я не могу сказать, что отец никогда меня не любил. До рождения Оливера он проявлял ко мне нежность и заботу вполне искренне. Однако, после появления в семье второго ребенка, такая хлопотная жизнь стала тяготить двадцатилетнего Джонатана. Он чувствовал, что еще не нагулялся вдоволь, что семья, маленькие дети и уже нелюбимая девушка забирают у него лучший период жизни. Когда Оливеру исполнился год, отец собрал свои вещи и уехал, бросив и сына, и меня, и мать. Мне было три года, когда я впервые ощутила боль от того, что близкий и любимый человек оставил меня. Предал. Будто никогда и не любил. Будто не сажал себе на колени и не читал сказки на ночь, а затем нежно целовал в макушку... Будто ты - вещь, которую можно просто бросить, когда она наскучит.
В тот день я заперлась в своей комнате и проплакала все утро, а затем и всю ночь.
Мать, разбитая, но не сломленная, сдаваться по началу не собиралась. Огромным усилием воли она продолжала растить двух маленьких детей совсем одна, зарабатывать на еду, следить за порядком в доме. Раньше я думала, что мать просто устала. Вырастив и набравшись жизненной мудрости, я поняла, что на самом деле она разделяла мысли бывшего парня. Уехать. Бросить все. Продолжить наслаждаться жизнью, которая, казалось, кончилась так рано...
Когда мне исполнилось двенадцать лет, и жизнь уже вошла в свое спокойное размеренное русло, на нашу семью обрушилась новая катастрофа. У Оливера обнаружили смертельное заболевание - рак. В это же время мама начался встречаться с состоятельным мужчиной, старше ее на несколько лет - зрелым бизнесменом с выбеленными зубами, натянутой холодной улыбкой и неприятным мутным взглядом. Мама любила его не только из-за набитого до отказа кошелька. Впрочем, бизнесмен итак расставаться с деньгами не спешил. Он не приглашал нас всех переехать к нему на виллу, лишь навещал в нашем старом небольшом доме, не дарил подарков, в ресторан (изредка) приглашал только мать. Из вежливости улыбался мне, трепал по щеке, чтобы обрадовать Мишель. Я же ненавидела эти прикосновения. Терпела, изображая умиление, зная, что только этот мерзкий тип способен помочь Оливеру. Отчаявшаяся Мишель тоже так считала - требовались деньги на операцию, которых в нашей семье не было. Мама верила до последнего, что Билл не бросит ее, как Джонатан, ведь она искренне его любила. Однако, узнав о смертельном заболевании десятилетнего мальчика, бизнесмен вдруг разозлился, собрал свои вещи и уехал на новеньком BMW, не оставив даже сто долларовой купюры на прощание.
У мамы началась настоящая паника. Она начала медленно, но верно погружаться в омут депрессии, заглушая боль выпивкой и сигаретами. Я же ничего не почувствовала. Обиду за маму, да и только. И еще облегчение, ведь чужой и ненавистный мне человек, наконец, покинул нашу жизнь навсегда.
Мы продали дом и переехали к моей бабушке Эшли в крохотную квартирку. Продали половину вещей. Брали в долг. Оливер, тем временем, с каждым днем выглядел все хуже и хуже. В отличие от меня - тихой, замкнутой девочки - брат был искренним, лучистым и добрым. Он умел радоваться мелочам и быстро забывать неприятности. В нашей семье он был цветком, что вырос на сырой могиле. И вот теперь судьба отнимала у него не только эти светлые качества души, но и саму жизнь. Мне казалось это настолько несправедливым, настолько жестоким, что на месте Оливера с удовольствием очутилась бы я сама. Он не заслужил этого. Я сидела подле него сутки напролет, читая сказки и глотая слезы. Оливер не был мужественным. Болезнь сломила его, он не находил в себе силы бороться с ней. И это убивало не только его самого, но и меня. Каждую ночь я молилась о том, чтобы судьба сжалилась над братом. Забрала меня вместо него. Клянусь богом, я бы все отдала ради этого. Но по воле злого рока именно Оливера везли в инвалидной коляске под капельницей в операционную...
Сидя в тот день в приемной и держа трясущуюся мать за руку, я глядела в одну точку, а перед глазами проносились картины из прошлого. Воспоминания. Джонатан уходит из семьи. Мать заливается слезами и глотает антидепрессанты. Оливер приходит из школы и хвастается пятеркой. Заходит в комнату ко мне и просит поиграть с ним в машинки. Улыбается. Светится. Живет...
Именно брат был отдушиной для всех нас. Именно он заряжал нас бодростью и верой в лучшее своей беззаботностью. Ради него хотелось забыть о проблемах и продолжить жить дальше. Он был нашим маяком во мраке. Маленьким светлячком в ночи.
В какой-то момент рука матери в моей собственной обмякла. Я подняла на нее заплаканные глаза и увидела, как она смотрит в противоположную стену, приоткрыв рот на полу вздохе, а из глаз текут слезы. Она почувствовала смерть сына. Мишель уже знала, что Оливер умер на операционном столе.
Я поняла это в ту же секунду.
Последующие события запомнились мне плохо, смутно, словно во сне. Мать бросается на пол и кричит во все горло. Подбегают врачи, пациенты испуганно и жалостливо смотрят то на Мишель, то на меня. Я, вроде как, поднимаюсь со стула и убегаю из больницы куда-то далеко. Потом помню лишь запах алкоголя в квартире, слезы бабушки, крики матери. Помню собственные кошмары. Похоронную процессию. Гроб, от которого волнами исходит холод, что пронизывал до костей. Помню смутно, потому что пожелала бы забыть...
А дальше - сплошной мрак. Алкоголь. Наркотики. Мать заглушала внутреннюю агонию как могла. Ей было под сорок, но выглядела она лет на двадцать старше. Квартира превратилась в сплошную свалку, так что под ногами хрустели осколки от разбитых бутылок. Я долго держалась. Всеми силами пыталась спасти маму. Старалась быть мужественной ради нее, вытащить ее из тяжелой депрессии. А потом, не выдержав, просто убежала в ночь. Навсегда и без оглядки. Вот только воспоминания мои не собирались оставлять меня так просто.
Я переехала к подруге, которая вела ночную и не самую законопослушную жизнь. Выпивка. Марихуана. Парни. Танцы до утра в клубах. По началу я была далека от всего этого, тупо лежала на жесткой кровати сутками напролет и рыдала при воспоминаниях об Оливере. Но в какой-то момент позволила себе спустить внутренних адских псов с цепи на волю. Потому что они продолжали мучительно рвать зубами мою душу и сердце...
Не могу сказать, что череда шумных ночей в окружении пьяных и накуренных друзей заставляла меня радоваться. Но зато помогала забыться.
Впрочем, вскоре и этому пришел конец. В книге под названием "Моя жизнь" началась новая глава, где меня, наконец, ждало счастливое продолжение.

Get the feeling that you’re never
All alone and I remember now
At the top of my lungs, in my arms she dies
She dies
Это случилось год назад, осенью, поздно ночью. Изрядно напившись, я шла домой, шатаясь не то от превышенной дозы алкоголя в крови, не то от холода (на мне была короткая юбка и тонкая кожаная куртка). Макияж размазался по лицу, прическа растрепалась. В тот момент я не услышала быстрые шаги за спиной, не увидела мелькнувшую позади тень. Но зато резко почувствовала жгучую боль...
Кто-то ударил меня в спину, толкнув на землю, а затем навалился сверху. Я вскрикнула, но нападавший зажал мне рот рукой. Внезапно протрезвев и поняв, что происходит, я начала отчаянно отбиваться. В какой-то момент мне удалось сорвать с противника маску. И я узнала парня из клуба, конченного наркомана.
Испугавшись сильнее, чем я сама, он вонзил мне нож прямо в грудь. Собирался нанести еще удар, но в этот момент кто-то сорвал его с меня, легко, будто перышко. Послышался безумный крик, запах крови, не то моей собственной, не то этого бедного парня, резко ударил в голову, вызвав тошноту. Не помню, что было дальше, поскольку я начала медленно отключаться. Однако в мозгу на всю жизнь сохранился эпизод - спаситель наклоняется ко мне, смотрит на рану в груди, затем подносит мою руку к своему лицу... и вонзает клыки.
Позже я очнулась в незнакомом месте. Пустая большая комната с большим окном, под высоким потолком деревянные балки, минимум мебели. Я подошла к зеркалу, прекрасно помня все, что произошло накануне. Оглядела себя со всех сторон. Рана на груди была перебинтована. Стянув повязку, я обнаружила... совершенно здоровую кожу, без единой царапины. То же самое произошло и с рукой. Раны затянулись, словно по волшебству.
- Эй, с тобой все хорошо? Как ты? - Я резко зажала уши руками и обернулась. В нескольких метрах от меня стоял тот самый человек, что спас меня в парке. Он говорил тихо, но мне казалось, будто его голос раздирает мои барабанные перепонки.
- Что... что со мной происходит?..
Тут-то и начинается моя история в роли волчицы.
Я плохо помню, как отреагировала на рассказ Дерека о нечисти и о том, что я теперь - вервольф, его бета. Помню только, что, когда шок отпустил меня, а сознание начало вновь воспринимать окружающие звуки, голос альфы звучал по-доброму, а во взгляде отражалось искреннее желание помочь. Он сказал, что был вынужден укусить меня, чтобы спасти. Я и не думала сомневаться.
Странное чувство - желание довериться и открыться этому странному оборотню, а теперь, выходит, и моему альфе - толкнуло меня на откровение. Мне не хотелось, чтобы Дерек думал обо мне, как о какой-нибудь дешевой шлюхе, объятой шлейфом из алкогольного перегара. Борясь с чувством стыда, я рассказала ему все. Первый раз в жизни я открылась кому-то, поведала свою историю.
Мне не хотелось возвращаться к прежней жизни. Напротив, я мечтала, чтобы у меня был человек, который заботился бы обо мне. И им оказался Дерек.
Он обучал меня всему, что знал сам, на протяжении минувшего года. Я познакомилась с остальными членами стаи, устроилась в школу, обучалась самоконтролю и боевым навыкам. Жизнь в шкуре оборотня оказалась для меня подарком судьбы. Новая семья. Свобода. Чувство единства. Я научилась улыбаться. Научилась общаться с окружающими меня людьми. Я училась жить заново, и это давалось мне с успехом.
Я верна Дереку. Верна своей стае. Даже после того, как он перестал быть альфой, мы все равно продолжали считать его своим вожаком. Я люблю его и всех, кто был со мною рядом, люблю своих друзей.
И люблю свою волчью натуру.

◈Варг | Северная стая
--
Ваша должность

Развернутое описание характера

Биография. Вы можете расписывать ее как цельным текстом, так и рандомными фактами.

Развернутое описание характера

Биография. Вы можете расписывать ее как цельным текстом, так и рандомными фактами.

◈Варг | Советник

◈Opening credits

◈The beginning of the episode

Ты - это твоя память.
Твое прошлое. Твоя вина...
Как бы громко ты ни смеялся, как бы ярко ни сверкала радость в твоих глазах, в самой их глубине, за сетчаткой, подобно океанским волнам всегда будут переливаться боль и тоска. В твоих движениях всегда будет чувствоваться тяжесть от душевной скорби, в твоем глубоком умиротворяющем голосе - отчетливо слышаться надтреснутый оттенок грусти. Эта мука, этот отпечаток ее, заметный каждому, стоит лишь слегка присмотреться - как вторая кожа. Она впиталась в крохотные трещинки на сердце, сгустилась в самых темных уголках твоей души и от туда расползается по всему разуму, по всему твоему существу...
Может, пережитое сказалось на твоем рассудке, может, ты всегда был таким. Кто знает? Порой ты говоришь так, словно не от мира сего. Можешь сказать что-то не впопад, ответить на совершенно другой вопрос или высказать то, что выбьет окружающих из колеи. Это не будет выглядеть неуклюже, наоборот, в этом будет сквозить холодная печальная грация, словно ты продумал каждое свое слово и намеренно играешь с собеседником. Эта черта, эта странность, придает тебе ощущение таинства, делает твою ауру необыкновенной, загадочной, но от того невозможно притягивающей. Ты спокойный и размеренный, словно море. Безмолвный и чарующий, подобно легкому снегопаду в безветренную погоду. Замкнутый и невозможно далекий ото всех, будто стоишь по другую сторону пропасти от всего остального мира. Наедине лишь с собой и своими воспоминаниями...
Ты часто смотришь в никуда и думаешь о себе в третьем лице. Словно ты - всего лишь сосуд, в котором витает чей-то призрак, неизвестный, но желанный и полюбившийся гость. Ты властен над собой, но не над своим разумом. Обманчивый и ненадежный, тот часто стирает границы меж реальностью и вымыслом, вырывает кусок из прошлого и бесцеремонно швыряет в настоящее. По началу ты метался от страха перед этими иллюзиями, приносившими лишь боль и медленную, неотвратимую духовную смерть. Но потом привык и научился различать, где правда, а где ложь. Где разум трезв, а где решил сыграть с тобой злую шутку.
Каждый раз ты смотришь на Нее, зная, что на самом деле Ее нет, но сердцем не принимая этого. Она - твой верный спутник, всегда приносящий уверенность, предупреждающий о беде. Она всегда поможет найти выход из любой беды. И именно от Нее ты ждешь известие о своей смерти. И пока Она молчит, ты будешь жить. Ты это знаешь.
Иногда в тебе пробуждается инфантильность, иногда - не по годам развитая мудрость. Ты добр, сердце твое хоть и треснуто, но не черно, не покрыто плесенью, льдом или камнем. Ты беззлобен, легко отпускаешь воспоминания о чужой подлости и злодеяниях. Бесшумный, духовно невесомый, не обладающий огромными амбициями и завидным упорством, ты существуешь во Вселенной легко и спонтанно. Нет никакой логики, никаких планов, целей, продуманных деталей. Есть только чувства, эмоции и свойственная им импровизация. Ты попутно ориентируешься по ним, паря в воздушных потоках жизни. Очень тонко различаешь малейшие оттенки чужого поведения, характера, психологии. Ты коллекционируешь души, словно суккуб, впитываешь в себя чужую боль и страх. Ты всегда рядом, когда кому-то нужен совет, помощь, поддержка. Мягкосердечный и светлый изнутри, ты без труда внушаешь доверие, поскольку ложь и притворство тебе незнакомы. Искренность - вот что отражается в зеркале твоей души. Ты альтруистичен и живешь для того, что облегчить участь других. Ибо твоя собственная уже предрешена...
Умен, но не коварен. Не лидер, но правая рука лидера. Несмотря на это, несмотря даже на твою странную трогательность, тебе присуща сила духа. Ты способен защитить себя и близких, дать мощный отпор, легко пойти даже на убийство. Твоя натура похожа на вьющиеся нежнейшие цветы, увивающие неприступную скалу. Твоя суть - осколки битого стекла вперемешку с перьями ангельских крыльев.
Ты способен приносить боль. Много боли - не физической, но духовной. Порой ты закрываешься от всего мира, намертво замуровывая дверь в собственную душу. В такие моменты ты способен просто развернуться и уйти, навсегда оставив близкого тебе. Подобно окровавленным кинжалам, твое сердце будут раздирать муки совести, но остановить тебя чувство вины не в силах. Поскольку ты принадлежишь лишь себе.
Призраку, что живет в твоей голове.
И Ей.

◈To be continued

"Ты знаешь, я до сих пор не могу смириться с тем, что Тебя больше нет. Каждый день я просыпаюсь с надеждой, что это был просто ужасающий кошмар, открываю глаза, но вижу лишь пустоту там, где должна лежать Ты. И тогда каждое утро, снова и снова, я будто духовно умираю. Это открываются раны. Из них снова хлещет кровь. Они не затягиваются, Милая. Я умираю без Тебя. Я не знаю, как мне жить дальше в мире, где Тебя нет. Я не сдаюсь, но и не живу. Лишь жду того счастливого часа, когда снова смогу быть с Тобой..."

Все, что было до Нее, не имеет такого уж большого значения. Словно жизнь разделилась на двое, и первая ее часть стерлась, растворилась в дымке давно минувших дней, потеряла смысл и значимость. Ты помнишь свою биографию весьма смутно, словно услышал ее из уст кого-то другого, нежели пережил ее сам.
Твои родители были Северянами. Ты не помнишь ни то, как они выглядели, ни то, как их звали. На момент нападения гильдии, они и их новорожденные волчата были далеко - в уединенном логове, расположенном на самом краю территории Северной стаи. Это и стало причиной, по которой и твой отец, и твоя мать остались живы. Однажды, в день нападения гильдии, она услышали крики и шум борьбы. Этого оказалось достаточно, чтобы до смерти напугать мать и заставить все семейство перебраться вглубь северных земель, подальше от таинственного Кошмара, поселившегося на их собственной территории. Встретив по пути раненную, но выжившую северянку, они узнали обо всем случившемся. О приходе гильдии Крови, об огромной безумной волчице, что правит ими, и по чьей вине была уничтожена величайшая стая...
Твой брат, самый крохотный и слабый из всего помета, не выдержал жутких холодов Северного леса и умер. Родители вынесли эту потерю стойко, ведь на руках у них оставалось еще трое волчат: ты и двое твоих сестер. Ты не помнишь их лиц, но отчетливо помнишь имя одной из них - Арвен. Словно в день Икс, когда все воспоминания стерлись, это имя зацепилось за одну из извилин и прочно застряло в памяти. Кажется, она была старшей в семье, эта Арвен.
За исключением смерти брата, постоянного чувства голода и жуткого холода, который по началу сводил с ума, но к которому все постепенно привыкли, с тобой и твоей семьей не происходило ничего дурного целых два года. Потом мать как-то наткнулась на голодного медведя и встретила свою смерть в мучениях, криках и алых вспышках боли. Отец семейства, подавленный, убитый горем, счел тогда, что трое его очаровательных детей готовы уже пуститься в свободное плавание. Как-то ночью он просто ушел и мастерски запутал следы, что оказалось бесполезной тратой времени, ведь впоследствие дети и не пытались его найти.
Вы с сестрами некоторое время держались вместе, но не дольше месяца. После этого младшая волчица куда-то ушла, вероятно, вышла замуж. Арвен же надоело держаться близ тебя, ведь уже тогда ты отличался странностями и раздражающей молчаливостью. Вероятно, она считала тебя умственно-неполноценным, балластом, но тебе было все равно. Примерно в то же время ты открыл в себе задатки Варга, о которых знал из рассказов матери в детстве. Это произошло совершенно случайно. Как-то раз, бродя в поисках дичи, ты наткнулся на странного волка, который сидел, не шевелясь и устремив невидящий взгляд белоснежных глаз куда-то ввысь. Ты сразу понял, что перед тобой Варг, просто почувствовал исходящую от него магическую ауру. Хотел подойти поближе, но не успел сделать и шага, как на голову тебе буквально обрушилась ворона и начала осыпать твою морду ударами когтей и клюва. В следующую секунду птица вдруг взмыла в воздух, недоуменно каркая, а перед тобой предстал Варг во всем своем первозданном гневе.
Но ты тогда покорил его своей трогательной простотой и чистотой намерений. Между вами завязался доверительный разговор, и маг объяснил, как он вселяется в других существ. Ты решил попробовать повторить его действия, просто из любопытства. Первые несколько попыток не увенчались успехом, но потом... Потом ты почувствовал, будто твоя суть наполняет тело крохотной мыши, и вот ты уже смотришь на себя самого снизу вверх - такого огромного и с глазами, затянутыми белесой дымкой. Тебя так потрясло случившееся, что спустя мгновение ты снова очутился в собственном теле, ошарашенно глядя на мага, словно ища у него объяснение всему произошедшему. Тот, не менее удивленный, но сохранивший спокойствие, позже предложил взяться за твое обучение. В тот же день ты хотел объявить Арвен, что теперь у тебя есть наставник, и она может, наконец, с легким сердцем оставить тебя, но не успел - сестра ушла раньше, даже не попрощавшись.
На обучение искусству Варга ушел год. Маг, который так и не раскрыл тебе свое настоящее имя, заменил тебе и мать, и отца, и даже умершего в глубоком детстве брата. Он стал твоей семьей, и о сестрах ты не вспоминал вовсе. Ты научился вселяться в таких крупных животных, как медведи, лоси, дикие кошки. Под конец обучения тебе даже удалось с огромным трудом вселиться в волчонка и продержаться там не дольше пары секунд. Но наставник сказал тогда, что при упорных тренировках ты добьешься успеха и научишься вселяться в волков. Потому что в тебе есть талант.
Впрочем, все это абсолютно неважно. Даже помнится с трудом, ведь вскоре этой части твоей биографии пришел конец. Ты оставил своего старого доброго друга и навсегда ушел из его жизни ради одной волчицы.
Ради Нее.

"- Меня зовут Лидия".
"- Эйвери".
Как странно порой поступает судьба. Как нелепо сходятся два мира, сливаясь в единый Рай. Все вокруг отступает на второй план, растворяется в ярком чувстве эйфории, которое после влечет за собой лишь боль. Вас свело само небо. Сцепило вас крепкими, нерушимыми узами. Ваш собственный Рай состоял из страха, усталости, горя и бесконечной, словно сама Вселенная, любви.
Она была прекрасна. Она была божеством, чьей красоте и сути подчинились бы сам Энаар, сама Каллида, Амалия и все прочие небесные властители, меркнувшие рядом с ней, превращавшиеся в пешки, лишенные для тебя всякой значимости. Ее натурой был странный симбиоз почти ангельской чистоты и жестокости, выращенной на костях ее кровавого прошлого. То, как в ее душе сливались эти две противоположные стороны, и притягивало тебя в ней больше всего. Весь мир, вся Вселенная сходилась на ней, и все вокруг нее рассыпалось прахом, теряло эмоциональную и чувственную окраску. Она была не просто твоей любовью. Она была всей твоей жизнью, Эйвери. Ты любил ее, как любят нечто темное.
Она родилась в гильдии Крови и всю свою жизнь провела в шкуре Ищейки. Шпионки, что убила около полусотни волков: детей, стариков, беззащитных самок. Но она была под колпаком. Лидия всю свою жизнь чувствовала себя в ловушке. Иной дороги нет, кроме как тропы, залитой кровью невинных. Позади - Имоджен. Безумная Жрица с кучкой своих жестоких прихвостней, бдительно следящей за соблюдением закона. Убей или умри.
Она встретила тебя однажды, когда была на очередном задании. Она не хотела причинять тебе боль. Ты смотрел на нее, ты видел горечь в ее глазах. Ей бы прокусить тебе глотку, но она не могла сделать и шага.
"- Тебе необязательно это делать", - ты хотел ей помочь.
"- Убей или умри".
И она расплакалась.
И ты был единственным, кто искренне пожелал ее выслушать. Ты подошел и прижался к ней щекой, вдохнул запах тысячи смертей, что насквозь пропитал ее мягкую черную шкуру.
"- Убей в себе страх".
Ты не представлял своей жизни без нее, без этой покрытой шрамами, насквозь пропахшей чужой кровью Ищейки. Волчицы, что видела столько смертей и трупов, сколько ты, Эйвери, не видел живых. Она была особенной, и для тебя ее прошлое не имело никакого значения. Главное, что теперь она была с тобой. Хромая, напуганная, но с решимостью и твердостью в глазах, какую порой не сыщешь даже в матерых волках.
Она готова была идти за тобой всюду, она готова была бросить все ради тебя. Своей любовью ты вселил в нее веру. Ни Убийцы, ни Имоджен - ничто больше не могло задержать ее в рядах гильдии. Она бежала с тобой, Эйвери. Чтобы бросить эту жизнь, полную лишь смертей, страха, нелюбимого мужа, нелюбимых детей.
Ты считал ее ангелом, ты считал ее чудом свыше, ты любил ее до умопомрачения. Лидия считала тебя единственным, кому было до нее хоть какое-то дело. Она относилась к тебе с трепетной нежностью. Ты был для нее билетом в лучшую жизнь. Билетом в один конец.
Лидия бежала из гильдии Крови раз и навсегда.
Это была странная любовь. В ней было так мало слов, так много прикосновений и взглядов. Так много чувств. Ты залечивал ее душевные раны, своей поддержкой ты заставлял ее держаться на плаву. Она была сломана, разбита изнутри, но ты собирал осколки и бережно их соединял. Снова и снова.
Дороги назад для Лидии больше не было. Позади - Убийцы, что опаляли затылок кровавым дыханием. Впереди только холод и болезнь.
Она была чистокровной южанкой, и морозы Северных земель оказались гибельными для нее, Эйвери. Она умирала у тебя на руках, медленно, мучительно, слабея с каждым днем, а ты ничего не мог сделать. Ты лишь смотрел и выл подле нее, виня себя во всем случившемся. Это ты вынудил ее бежать за тобой. Ты обещал, что она будет счастлива. Ты убил ее собственноручно.
Но клянусь, в те дни ты любил ее сильнее, чем когда-либо...
Самым ужасным было чувство собственного бессилия. Ты видел, что она умирает, не сразу, и ничем не мог ей помочь. Каждый день был пыткой - знать, что ты здоров, и ты бы рад отдать жизнь вместо нее, но не можешь.
Лидия покинула тебя и этот чертов мир 14 января 298 года. Эта дата клеймом выжжена на твоем гниющем, кровоточащем сердце. Вы успели провести вместе целый месяц, начиная с первого дня вашей встречи и включая все те короткие, дорогие сердцу свидания, когда она сбегала из гильдии, чтобы побыть с тобой. Вы успели пожениться, поклявшись в верности друг другу перед самой Амалией.
Твоя жизнь остановилась в тот день. Месяцы и годы шли друг за другом, слившись в единую серую ночь, полную лишь тупой боли, которая не отступала ни на секунду. От нее не было лекарства, не было спасения, она сводила с ума, она отравляла рассудок. Память отдала концы, и практически все воспоминания о прошлой жизни стерлись. Ты часто видишь Лидию, будто бы она живая, будто бы и никогда не болела. Она говорит с тобой, она помогает тебе, но потом исчезает. Обман, иллюзия, игры собственного больного разума. Всякий раз, когда ты видишь ее, ты понимаешь, что это лишь мираж. Но все равно повторяешь, как мантру.
"- Лидия, я люблю тебя. Я так безумно люблю тебя. Я скучаю по тебе. Эта боль, она... Она не уходит. Ни на миг..."
Ты бы с радостью сдох, вот только Лидия тебя бы не простила. Она верила в тебя, ты был для нее скалой, сильным защитником, с которым ничего не было страшно. Ради нее ты продолжаешь влачить свое мерзкое существование, как наказание, как грех и порок. Ты терпишь, стиснув зубы. Ты все еще веришь, что совсем скора Церера снова вас сблизит.
И тогда у вас будет целая вечность.

◈Final credits

Мини-квест "In the fog"
Участники: Джокер, Хелтон.

Их дороги пересеклись случайно и так бы и разошлись после непродолжительной беседы, не услышь Джокер шум борьбы неподалеку от Солнечной реки. Оба волка незаметно подкрадываются к берегу и видят на противоположной стороне следующую картину: Дети Леса, издавна считавшиеся мифом, легендой, отчаянно борются с кучкой ненавистных прихвостней Короля. Наблюдательный Хелтон быстро понимает, что именно происходит: один тигр сражается, второй подпитывает его вражескими силами. Казалось бы, победа у кошек в кармане, и вмешиваться не стоит, но тут волк замечает тень, медленно скользнувшую в сторону белой тигрицы. Хелтон, заранее взвесив все "за" и "против" своего вмешательства, решает все-таки прийти полосатым на помощь. В конце концов, не заиметь таких союзников, как Дети Леса, ценой лишь жизни одного мелкого Убийцы было бы чертовски глупо. Джокер, которая только и ждет сигнала более сильного и явно более опытного самца, мгновенно движется за ним. Бесшумно и незаметно переплыв реку, волки оказываются на противоположном берегу...

Квест 2. Bloodstream
Участники: Adamant, Сондьяк, Лаувейя, Рам, Киарансали, позже присоединятся Хелтон и Джокер.

Пока черноглазые слуги Проклятого ведут язвительную и не самую лицеприятную беседу с Лаувейей, тигрица не без удовольствия понимает - это все неспроста. Убийцы тянут время, ждут поддержки. Но и она тоже. Пустая бессмысленная болтовня только на руку Мудрейшей - совсем скоро к реке выйдет Рам, и вот тогда волки невольно подожмут хвосты. Однако, время тикает, а старого друга все нет. Вскоре из-за деревьев начинает доноситься остервенелое рычание и шум борьбы, а через несколько секунд к реке буквально вылетает Рам, изрядно потрепанный, но целый, с безумным огоньком в глазах. Вслед за ним из-за кустов выпрыгивают Убийцы, среди которых особенно яро врага атакует Киарансали. Волчица без устали нападает на тигра, пока ее помощники кусают его за лапы и бока. Времени на разговоры больше нет. Адамант бросается на Лаувейю, но Рамаяш, собрав последние остатки сил, преграждает ему дорогу.
У реки семеро: двое тигров и пятеро волков. Полосатый воин готов до последней капли крови защищать Мудрейшую, сражаясь сразу с пятерыми. Бой, казалось бы, заведомо проигран, но Лаувейя не остается в стороне. Желая помочь другу, тигрица прибегает к старому кошачьему фокусу и начинает "перекачивать" силы из Адаманта, Киарансали и остальных Убийц в могучее тело Рама. Волки с удивлением осознают, что проигрывают, как вдруг в игру решает вступить малыш Дью. Оставаясь все это время в стороне и наблюдая за разыгравшимся на его глазах представлением, он замечает "шалости" Лаувейи и решает прийти на помощь своим. Незаметно подкрадываясь к тигрице сзади, он намерен напасть и, возможно, умудриться прокусить тигрице сонную артерию. Но и тут гильдии не везет, ибо в игру неожиданно на полном ходу вступают Хелтон и Джокер. Начинается настоящее кровавое побоище, исход которого, кажется, заведомо предрешен.

Квест 3. Escape
Участники: Сорей, Роршарх.

Прошло уже много времени, а Лаувейя и Рам по-прежнему не вернулись с задания. Сорей, который ждет их у границы на случай, если им нужно будет срочно оказать медицинскую помощь, уже перебирает лапами от желания действовать. Сердце целителя подсказывает: с Мудрейшей и воином произошла беда. Сорей еще некоторое время проводит в ожидании, а затем решает пойти тиграм навстречу и, в случае чего, помочь им или привести подмогу.
Но планы его резко обрываются, когда за спиной раздается хруст, и тигренок Роршарх невольно выдает себя. Идти обратно белый напрочь отказывается, желая принять участие в операции по спасению пропавших соплеменников. Между целителем встает непростой выбор - идти вместе с Роршархом или потратить драгоценное время на то, чтобы отвести непоседу обратно в лагерь.